Частица тьмы - Терри Тери

Я отодвигаю обиду в сторону, чтобы сосредоточиться на насущной проблеме. «Что бы это ни значило, одно я знаю наверняка: мы должны как-то выбраться отсюда. Сегодня вечером, пока не приехал врач».

«Думаю, я мог бы выломать свою дверь, если бы за нею не было вооруженного охранника».

«У меня есть план, как отвлечь его».

«Фрейя, ради бога, только никаких безумств. Расскажи, что ты хочешь сделать».

«Пока не могу, еще обдумываю. Почему бы тебе не поспать? Я разбужу тебя, если что-нибудь случится».

Кай в конце концов засыпает, и я жду, когда все успокоится, стихнет. За дверью Кая только один охранник. Потенциальные монстры считаются более опасными, и меня по-прежнему охраняют двое: один в комнате, а второй, Джек, за дверью.

Лефти далеко от нас, в другом доме, через дорогу. Он спит. Еще двое солдат, которые тоже спят, в другом конце этого дома. Первым делом я навещаю спящих в нашем доме и легким мысленным прикосновением погружаю их в глубокий сон. Поколебавшись, делаю то же самое с Лефти, полагая, что вряд ли он заметит мое присутствие у него в голове во сне.

Наконец наступает очередь Джека.

Что делать? Я уверена, что он единственный, кто может нарушить приказ. Мне надо, чтобы он открыл дверь. Надо выйти.

Я не могу сделать ничего слишком явного: боюсь, что если он и вправду поверит, что я ведьма, то может вспомнить про приказ.

Я посылаю ему образы себя. Вначале просто смотрю на него, но не здесь, не где-то в доме; в этот раз я рисую себя на заднем сиденье джипа, маню его последовать за мной. Заставляю его думать, что это все его фантазия, которая может исполниться, даже если от этой мысли меня тошнит.

Наконец он стучит в дверь, потом отпирает ее. Солдат у меня в комнате идет к двери. Я остаюсь на месте, на диване, притворяюсь спящей.

— Лейтенант хочет допросить девчонку, — говорит Джек. — Велел мне привести ее.

— В такой час?

— Наше дело — исполнять приказы, а не обсуждать их. — Он произносит это небрежно, слишком небрежно, и я боюсь, что второй ему не поверит.

Но он купился.

— Еще лейтенант сказал, чтобы ты шел в патруль по периметру.

Солдат вздыхает и послушно уходит.

— Ты, вставай, — приказывает Джек. Я зеваю, медленно, как только что проснувшаяся кошка, потягиваюсь, и он буквально исходит слюной. Грязная свинья.

Я встаю и иду к двери, но он захлопывает ее.

— Думала, меня требует к себе лейтенант.

— А я думал, ты спишь. — Он усмехается и качает головой. — Скажем так, я надеюсь, мы с тобой поладим.

— Может быть… — многозначительно говорю я и соблазнительно улыбаюсь.

Он плотоядно ухмыляется, и мне с трудом удается скрыть отвращение.

— Может, мне пригрезился солдат… большой и сильный… как ты.

— В самом деле?

— Да… но не здесь. На заднем сиденье джипа.

Зрачки у него расширяются. Я уже готова успокоить его ауру, если у него возникнут подозрения, но он принимает все за чистую монету. Должно быть, и вправду считает себя неотразимым.

Джек отпирает и открывает дверь и жестом предлагает мне идти вперед. Его ладонь скользит по моей спине, и меня так и подмывает врезать ему посильнее, но я сдерживаюсь. Солдат, охраняющий Кая, слишком близко и может услышать.

Мы тихо идем по темному коридору, и я все время проверяю, кто где, и наблюдаю за аурой Джека — где его сильные стороны, где слабые. Я не продумала, что буду делать после того, как он откроет дверь, и теперь холодею от страха. Мы выходим.

Джип стоит на заднем дворе, и я пытаюсь сообразить, что теперь делать, но мысли мелькают слишком быстро. Мне страшно.

Он хватает меня за талию, и я вздрагиваю и отшатываюсь. Глаза его сужаются. Мыслей — ноль, а Джек уже кладет руки мне на плечи, поворачивает лицом к себе и силой швыряет на джип. Я ударяюсь обо что-то головой, и из глаз сыплются искры. Он распахивает дверцу, грубо вталкивает меня внутрь, и это совсем не то, что я планировала.

Вот он, этот момент.

Тот самый, когда я могу, наконец, применить свои силы не во благо. Врезаюсь сознанием в его ауру. Не для того, чтобы убить, а чтобы только причинить боль… очень сильную боль. Он отшатывается, кричит и валится на землю рядом с джипом, сжавшись и подтянув ноги к животу. Из дома доносится топот ног — солдат, охраняющий Кая, что-то услышал и бежит.

«Кай! На помощь!» Вся моя паника выливается в мысль, которую я посылаю ему. Кай мгновенно просыпается, и я чувствую, как он колотит по запертой двери снова и снова. Я вхожу в ауру солдата, который спешит сюда, и делаю так, чтобы он не услышал Кая.

Парень уже здесь, с оружием наготове. Он видит меня, видит корчащегося на земле Джека, и в этот же самый момент Каю удается вышибить дверь.

— Она что, пнула тебя в причинное место? Никак заслужил. — Он наклоняется, чтобы помочь Джеку, и тут Кай выскакивает из дверей, налетает на него сзади и сбивает с ног. Оружие летит на землю, и я падаю на колени, чтобы схватить его, затем быстро поднимаюсь.

Кай все еще дерется со вторым солдатом, предоставив Джека мне. Я наставляю на него автомат, но руки у меня дрожат.

— Тварь. Что ты со мной сделала? — хрипит Джек и, пошатываясь, поднимается и надвигается на меня.

Не задумываясь, чисто машинально, я нажимаю на курок.

Грохочет выстрел. От отдачи рука больно ударяется о джип.

Кровь растекается по груди Джека. На мясистом лице отражается удивление, и он валится на землю.

Кай справился со вторым солдатом, тот теперь тоже лежит на земле без движения. Кай поднимается, смотрит на меня.

— Фрейя? — Я дрожу, хотя и сжимаю автомат. Он забирает у меня оружие.

Вдалеке слышен шум… топот ног… кто-то бежит. Либо охранник, отправленный Джеком охранять периметр, либо другие, которых разбудил выстрел.

Кай простреливает шины стоящей рядом машины и вталкивает меня в чертов джип.

Урчит мотор. Покрышки взвизгивают, и мы срываемся с места в тот самый момент, когда вдалеке показывается чья-то фигура. Звучат выстрелы.

— Пригнись! — кричит Кай, и я едва успеваю наклониться, когда заднее стекло разлетается от пули. Осколки ударяют меня в спину, и я приветствую боль, которая помогает не думать о том, что произошло. О том, что я сделала.

Мы несемся вперед и оставляем их далеко позади.

10

КАЙ

Я не рискую останавливаться, пока мы не преодолеем серьезное расстояние. В том, что нас будут преследовать, нет никаких сомнений.

Но меня беспокоит Фрейя: она отказывается говорить о том, что произошло — ни вслух, ни мысленно. Она наверняка застрелила того солдата, потому что стреляла с близкого расстояния прямо в грудь. Ее страдания сродни физической боли и понятны мне, но тревожит не это, а то, что она отгородилась от меня.

Мы несемся через деревни, городки. Все они выглядят безлюдными — опустошены эпидемией? Я нахожу автомастерскую с машинами на продажу и гаражом сзади, так что джип не видно с дороги. Взламываю дверь, нахожу шкафчик с ключами и машину с бензином в баке.

Ставлю машину позади гаража. Фрейя по-прежнему сидит на переднем сиденье джипа, где я оставил ее, с бесстрастным, ничего не выражающим лицом. Выхожу, открываю дверцу джипа и протягиваю руку. Она берет ее, молча вылезает из джипа и позволяет усадить себя в другую машину.

Мы мчимся в ночи, пока почти не заканчивается бензин. Фрейя по-прежнему молчит. Никаких признаков погони нет, по крайней мере, пока.

Я нахожу ферму с амбаром, в котором можно спрятать машину. Позади фермерского дома небольшая пристройка. Я взламываю дверь и проверяю, нет ли там обитателей, живых или мертвых. Затем привожу туда Фрейю и усаживаю на диван рядом с собой.

Она дрожит. Я нежно беру ее за руку, осторожно дотрагиваюсь до макушки. Там у нее шишка, а на затылке немного крови, и она морщится. Вот тогда я замечаю, что блузка сверху разорвана. Я дотрагиваюсь до воротника, и она вздрагивает.